Современные знания о Боге, Эволюции, смысле жизни человека.
Методология духовного совершенствования.

Как познаётся Бог/Прерванная песня… и покаяние

Прерванная песня… и покаяние

Единственным способом очищения души от пороков является покаяние.

Как каяться? Об этом написано много и подробно [1,5,7], я же расскажу о том же на своём примере.

Владимир недавно нам рассказал, как когда-то, когда он сам ещё только учился взаимодействию с Богом в православной традиции, произошёл такой случай. Он посоветовал своему молодому православному товарищу пройти покаяние в церкви. Тот возвращается — сияющий! Владимир спрашивает его:

— Ну как, покаялся?

— Покаялся!!!

— А в чём каялся?

— … Не знаю…

— Как же ты тогда каялся?

— А вот так: “Грешен, Господи! Грешен, Господи! Грешен, Господи!”…

… Вначале каяться я тоже умела лишь чуть лучше, чем тот мальчик. Не раз я занималась перепросмотром всей своей жизни и старалась, извлекая из памяти ситуации ошибок, повлёкшие за собою боль, страдания других существ, просить у них прощения… И, казалось, вспомнила уже всё…

Но нужно понимать, что работа по очищению и преображению себя не может быть сделана лишь однажды и навсегда…

И иногда Бог вновь и вновь подводит к вспоминанию того, что ещё не было осознанно и смыто покаянной работой.

… Например, мы собираем цветы черёмухи для мёда. С нами — Божественный Лао. А мне — так плохо, хоть умирай, почти теряю сознание… Пытаюсь понять: в чём причина?

— Лао, что не так?

— Смотри: ты срываешь цветы, которые Я учил тебя держать на ладонях Любви, на ладонях рук духовного сердца! Ты их срываешь механически: раз для еды — значит имеешь право… Но это — ведь не совсем так!

Пойми: они дарят тебе свои жизни, свой аромат, свою любовь — и ты не имеешь права принимать эти дары без благодарности к ним!

И ещё вспомни всех тех Моих детей в растительных телах, жизни которых ты отняла напрасно…

… И я вспоминала букеты полевых цветов, собранные в детстве, венки из одуванчиков… Вспоминала кувшинки — северных родственников индийских лотосов: выдернув их из воды, мы делали из них бусы, изломав стебель, на котором теперь безжизненно болтались умирающие прекрасные венчики…

Я каялась и просила прощенья — и училась никогда не забывать эти уроки Лао…

… А вот совсем недавно, когда энергетическая чистота и прозрачность в теле стали уже привычным состоянием, я обнаружила вдруг небольшое затемнение, которое не устранялось никакими методами. Я довольно долго пыталась разобраться сама, но не получалось…

* * *

Мы приехали к Бáбаджи*. Он отвечал на различные вопросы и предлагал продолжать их задавать.

Я решилась — и спросила о той ситуации.

Владимир передал ответ Бабаджи:

— Всё подобное имеет кармические причины.

От тебя требуется ещё большее покаяние. Это — из твоего “туристского” прошлого.

… “Туристское прошлое”… С походами в детстве и юности у меня были связаны только самые светлые воспоминания. К походной жизни меня приучил мой папа ещё с раннего детства. Летом — байдарки или велосипеды, зимой — лыжи. Папа в таких походах всегда преображался, становился совершенно иным человеком… Теперь я понимаю механизм: на природе он погружался в анахату и жил духовным сердцем, превращая все наши путешествия в счастье общения с природой.

Я долго никак не могла вспомнить ничего дурного, совершённого мною тогда. Походы… Просторы Вуоксы, дивная красота, где лишь одну треть пространства составляет суша, поднимающиеся из озёрной глади каменные острова, поросшие сосновым лесом, мхами и лишайниками, а всё остальное — вода, прозрачная поверхность воды…

Лодки скользят по глади, мы пристаём, выбираемся на остров… А там — в маленьких гранитных впадинках — заросли подберёзовиков и подосиновиков, черники и брусники. А поднимающиеся над водой скалы зовут забраться на самый верх — и увидеть с высоты озёрный край удивительной красоты… Рассветы, закаты …

Мой папа был во многом образцом для подражания: никогда не срубались для костра живые деревья, никогда сломанные лапы живых ёлочек не служили подстилкой для палаток, папа никогда не мог сам ловить рыбу: он именно физически ощущал боль червяка, которого нужно насаживать на крючок… Об этике питания ни он, ни я, ни мама тогда не догадывалась…, и, конечно, мы ели и колбасу, и мясные и рыбные консервы…

… Мне никак не удавалось нащупать ту конкретную причину, о которой говорил Бабаджи. Я снова стала просить Его помочь…

И тогда вспомнился один поход, который настолько отличался от всех остальных, что оказался почти стёртым, запрятанным в глубинах памяти…

Тогда всё было не так. Мне было лет восемь — десять. Походом руководил не папа, а его приятель — охотник и рыболов с большим стажем.

Он вовсе не был человеком зла. И именно он ведь в своё время научил папу походной жизни на воде.

… Мы плыли по речке с низкими, болотистыми, поросшими кустарником берегами. Каждую ночь поперёк реки ставилась сеть — и огромные рыбы оказывались жертвами… А потом мы их ели…

А однажды он с радостью и гордостью принёс нам свой трофей — убитого вальдшнепа…

Вот!… Теперь я поняла, что докопалась…

Я вновь видела мёртвое тельце птицы — с остекленевшим взглядом больших круглых глаз, мягкими коричневыми пёрышками и удивительным длинным клювом. Тогда я впервые могла осознать, что ведь его — убили! И что даже реальной едой для девяти человек не мог стать этот маленький трофей охотничьего тщеславия…

Я уже не могу вспомнить: ела я, или не ела тогда… Но! Тогда я спряталась от осознания, закрыв от ужаса глаза души… А возможность понять была так близка... Мог быть совершён первый осознанный выбор души… Я струсила тогда — и продолжала жить как все: с глазами, закрытыми от совести…

… Тогда я ничего ещё не знала про вальдшнепов, даже не видела их… Я ведь всегда спала, когда низко-низко над рекой, над кустарниками пролетали, опустив вниз свои длинные “носы”, эти удивительные птицы, когда наполняли они вечерние и утренние зори “хорканьем” и “цвирканьем” — их таинственной, неподражаемой песней.

Теперь, спустя много лет, я узнала о жизни вальдшнепов, слышала их песни, даже снимала на киноплёнку их удивительный полёт…

Теперь я очень хорошо понимала величину своей вины! Я просила прощения у того вальдшнепа, который, повинуясь Божественному зову весны и любви, пел свою песню…, но прогремел выстрел человека-хищника, оборвавший его жизнь… и ту его песню…

… В последние годы, участвуя в работе с Владимиром, я не раз видела их близко-близко… Иногда бывало, что, ощутив поле моей любви, вальдшнеп на несколько секунд зависал в воздухе в метре от моего лица. Он с удивлением смотрел на меня: неужели это и есть та, которая излучает такую любовь?… А я в ответ могла лишь посылать ему новые порции любви: ведь в опустившихся сумерках видеокамера уже не могла снимать…

Звучали над землёй прекрасные песни вальдшнепов, кроншнепов, бекасов… А где-то вдалеке вновь звучали выстрелы… Охотничья “доблесть” продолжала обрывать птичьи жизни…