---

Глава седьмая:
Влада

Она нежна, словно утренний солнечный луч,

И тиха, как сама тишина.

Она чиста, как святой прозрачный родник,

И прекрасна, как волшебница-весна.

(Пересвет)

Андрей Ослябя и Александр Пересвет выделялись из всей монастырской братии высоким ростом и богатырским телосложением. В плечах Ослябя, пожалуй, был шире Пересвета и поэтому выглядел мощнее. Несмотря на солидные годы, сила его была прежней — спокойной и могучей.

Егорушка испросил у игумена изволения помочь Андрею в работе. Сергий поулыбался немного, но позволил.

Андрей укладывал большие камни, чтобы сделать ступени на дорожке к реке, расположенной на довольно крутом склоне. Эту тропу размывало при дождях, и тогда она делалась скользкой от глины.

Егорка, взявшийся подсоблять, связующим раствором заполнял щели и промежутки между уложенными булыжниками, чтобы скрепить камни в ступенях.

Работа спорилась.

Когда закончили сей труд, Андрей и Егорка пошли на реку искупаться, сменить одежду и постирать испачканное пылью и раствором облачение.

После — сидели на берегу, отдыхая.

Егорушка сказал:

— Мне Пересвет о тебе рассказал, о юности вашей, о Деде, о том, как ты ему жизнь спас в битве. А после сказал, что ты — лучше поведаешь о том, как дальше дело было, потому как он в болезни и беспамятстве долго пребывал. Расскажешь?

— Ладно, слушай!

Про Владу, жену свою, Пересвет тебе сказывал?

— Нет.

— Ну вот, с этого тогда и начну.

* * *

Всех раненых в той битве наших воинов снесли в одно место, где им оказывали помощь лекари и те бойцы, которые хоть немного смыслили в целительстве.

Понимая, что шансов выжить у Пересвета немного, я пытался определить, кто из врачевателей лучше может исцелять. Я нёс Пересвета на руках и внимательно вглядывался во всех лекарей.

Я заметил девушку, движения которой — при всех действиях её — показались мне какими-то особенными. Смотрел — и не мог оторвать взгляда!… В мыслях крутилось: «Ну что такая юная дева может понимать в лечении тяжких ран?!». Но сердце словно подсказывало, что только здесь есть надежда.

Положил Пересвета около неё на землю. Мне показалось, что она словно вздрогнула слегка, когда взглянула в его лицо, будто узнала близкого человека, но виду не подала.

Я стоял рядом, дождался, пока она осмотрела, промыла и перевязала раны. Спросил:

— Он — выживет? Сможешь вылечить?

… Она подняла на меня ясные серо-голубые свои глаза. Покачала головой, произнесла тихо:

— Вылечить не смогу… Могу только — чтоб не умер. Время жизни ему смогу продлить… Но я знаю того, кто, возможно, такое исцеление смог бы сотворить. Но обещать ничего не могу…

— Это — мой друг, брат мой названный! Ничего не пожалею за жизнь его! Только калекой немощным — он сам жить не захочет…

— Ничего не надо мне в смысле денег. И целителю тому злато не интересно вовсе… Найди телегу, сена положи, чтобы не растрясло друга твоего в дороге. Поедем к тому человеку. Это — далеко. Три дня пути.

— Как звать тебя?

— Влада. Владими́ра…

— Меня зовут Родион, друга моего — Пересвет.

… Влада, слегка шевельнув губами, словно целуя звуки, повторила тихо, как эхо, его имя.

… Тогда я распрощался с князем, нашёл телегу хорошую, ложе удобное на ней приготовил.

Влада подошла к запряжённой в ту телегу лошади, погладила её очень нежно, пошептала ей что-то. Только потом села на телегу и взяла поводья одной рукой. Другой рукой она сжала руку Пересвета в своей.

Я ехал верхом рядом. Конь Пересвета послушно следовал сзади.

Когда я попробовал заговорить с Владой, она попросила:

— Если хочешь, чтобы мы друга твоего живым довезли, то не отвлекай меня разговорами без важной причины. Мне силу жизни в нём поддержать нужно постараться…

… Так мы и ехали молча.

На ночь остановились лишь ненадолго, развели костёр. Была поздняя осень, холодно.

Влада села близко-близко к огню. Она никак не могла согреться и пыталась сдерживать внутреннюю дрожь. Весь день, глядя на неё, я ощущал особую её уверенность и силу чистую. А сейчас — она казалась такой хрупкой и беззащитной! Я подбросил ещё дров, накрыл её своим плащом, сел рядом.

Влада произнесла тихо:

— Это — от усталости так холодно иногда бывает. Сейчас у огня — быстро пройдёт…

… Она заговорила сама, поэтому я задал вопрос, который был тогда мне особо важен:

— А этот целитель, он каким Богам поклоняется? Мы с Пересветом — христианской веры, нехорошо будет, если тот колдун — какой-то другой…

… Влада взглянула на меня с грустью:

— Поздно ж ты вспомнил об этом! Может, теперь назад повернём?

— Я давно думаю, да ты ведь молчать велела!

— Не имей страха суеверного! Он — не колдун! Он — не целитель даже! Он — Волхв! Помнишь, в Писании о Христе Иисусе есть рассказ о поклонении Волхвов? Эти Мудрецы узнали свыше о рождении Иисуса и пришли поклониться Ему. Вот он — такой же Мудрец.

— Он что же — из земель восточных сюда пришёл?

— Вовсе нет… В тёмные времена во многих народах нарождаются Души Великие, чтобы поддержать в мире силы Света, чтобы тьма не поглотила род людской полностью… Он — только Богу служит!

… Влада задумалась ненадолго, потом решилась и произнесла важное:

— Бог — Он Один и Един для всех народов! Только позабыли об этом люди — и разные веры получились. И потому именами разными Единого, сотворившего всё, люди называют…

… Влада замолчала.

Я тоже больше не задавал вопросов…

Через несколько часов отдыха мы вновь продолжили наш путь.

… На третий день, уже ближе к вечеру, подъехали к реке.

Влада строго сказала:

— Подожди тут. И не шуми!

… Ждать пришлось долго, более получаса.

Она вернулась на лодке. Длинные светло-русые косы её были совсем мокрыми. Значит, вплавь реку преодолела в этакий холод!

Мы аккуратно уложили Пересвета.

Влада сказала:

— Садись сейчас в лодку со мной. О лошадях — после позаботимся. Мне без тебя — друга твоего к пещере не донести.

… Мы немного проплыли вниз по течению — туда, где река делала крутой поворот. В высоком обрывистом берегу была расселина. Она казалась очень узкой, но лодка проскользнула в эту щель. Нам с Владой пришлось пригнуться под стволом нависшего дерева, которое делало эту узкую протоку неприметной. Затем протока расширилась, став как круглое глубокое озерце с прозрачной водой в окружении высоких отвесных скалистых берегов. По склону напротив стекал узкой струёй водопадик. Видно было, что этот падающий с высоты ручей — за многие столетья — и выдолбил это озерцо.

Мы причалили на маленьком песчаном пляже и стали подниматься по высеченным в почти отвесной стене ступеням к пещере.

Влада шла впереди. Я нёс Пересвета на руках и все старания прилагал к тому, чтобы не оступиться. Когда мы вошли в пещеру, перед нами оказался высокий старик в белых одеждах.

С невероятным удивлением — я узнал Деда!

— Ну, здравствуй, Родион!

… Меня поразило и то, что мы встретились, и то, что он помнит моё имя, и то, что он словно помолодел с нашей последней встречи пятнадцать лет назад!

Он выглядел величественно, хоть наряд его был простой. Без всяких вышивок и украшений была его белая длинная одежда, подпоясанная льняной верёвкой. Белоснежными стали его седые волосы и борода.

Меня впервые за последние дни охватили покой и лёгкая радость: теперь я точно знал, что с Пересветом всё будет хорошо!