---

Тишина

На дачу друзья собрались заехать с вечера, чтобы проснуться ещё до рассвета и встретить восход солнца.

Сергей, брат Дениса, уже ждал их у дачи.

Морская форма ему очень шла. Он был высок ростом, строен и широкоплеч, красив лицом и удивительно приятен — и всем своим обликом, и душой. Последнее было намного важнее красоты внешней. Он словно охватывал своим вниманием и заботой сразу всех тех людей, с которыми был рядом.

Сергей был для Дениса во многом вместо отца.

Сергей отдал Денису ключи и сказал, что проверил лодку: она в порядке, не протекает. Потом он весьма строго просил Дениса дать обещание, что в залив они одни, без него, выходить не будут.

Он оглядел компанию ещё раз и, обращаясь к Ольге и Зосе, произнёс:

— На вас, сударыни, — вся моя надежда! Вы сможете удержать этих юношей от необдуманных поступков и не позволите им вас всех утопить!

… Ольга изобразила, что отдаёт честь:

— Слушаюсь, Ваше высокоблагородие!

… Все смеялись.

— Отужинаете с нами, Сергей?

— Нет, не обессудьте, тороплюсь: служба!

Но, когда вы все сдадите экзамены за этот год, то мы можем вместе выйти в море под парусом, чтобы отметить это событие где-нибудь на берегу Финского залива.

… Ольга проводила Сергея заворожённым взглядом.

После они расположились в просто обставленной гостиной у камина.

Денис, словно оправдываясь, сказал, что Сергей, который на двенадцать лет старше, был ему всю жизнь вместо отца и потому по привычке так сильно опекает и заботится о безопасности.

Стали пить чай и ужинать привезёнными с собой пирогами.

Виктор немного пошутил о том, что пироги — опять с капустой и с яблоками!

Это было потому, что хоть Ольга уже и отошла от активности в движении толстовцев, но в жизни следовала многим его идеям, в том числе, правилам «безубойного» питания, как его назвал Лев Николаевич.

Уже вскоре после первого знакомства Ольга рассказала друзьям об этом: о том, как она сама для себя пришла к пониманию необходимости перехода на вегетарианство.

Ольга всегда говорила просто и в то же время проникновенно и уверенно. Она не пыталась обидеть тех, кто были с ней не согласны. Она ни с кем не спорила. Она просто своим ярким примером утверждала, что вегетарианство — это хорошо!

Не убивать и не употреблять в пищу тела животных, которые ощущают боль, страдают, — это ведь так правильно и мудро!

Прежде Зося знала, что старец Зосима, например, мясное никогда не вкушал. Он был весьма строг в своём питании. Хотя, конечно, Зосима питался не только снытью и яблоками из монастырского сада.

Он также — по количеству — сверх необходимого телу для жизни редко что себе позволял, и то лишь для того, чтобы не обидеть кого-то, дары принёсшего.

Зосима никогда специально никого к такой строгой постной жизни не призывал. Но говорил, бывало, что ежели человек прежде душу питает, а лишь после — тело, то это — хорошо. А если главная забота состоит в том, чтобы есть да пить, а после уж о Боге человек вспоминает, — то не близок тогда Бог ему. «Так в жизни всегда получается, — говорил он: — что на первом месте у человека в помышлениях и делах, то и рядом с ним».

Зося тоже сама с детских лет мясное не могла есть: не принимал организм — и всё тут! Родители её беспокоились о здоровье девочки, но старец Зосима их успокоил: «Не переживайте: хорошо у неё всё со здоровьем! Так — Бог для её блага управил! Примите то — и не заставляйте!».

… Ну и вот теперь, объединившись, Ольга и Зося завели за правило в их совместных прогулках брать с собой лишь приятную всем еду. Бывали у них пироги с грибами, с капустой, с яблоками, с вишней. Бывали и ватрушки, сыр и яйца, свежий хлеб с маслом.

Юноши возмущались этим рационом только в шутку, так как всё было весьма и весьма вкусно и вполне сытно!

Вино они тоже не пили, чай и ягодные морсы устраивали всех! О вреде или пользе вина, о водке и о самогоне, о пьянстве, как беде для всего русского народа, — друзья много меж собой рассуждали. Они решили для себя, что им не следует пить спиртное совсем — для того, чтобы быть хорошим примером для других.

* * *

В тот вечер бесед они не вели и легли спать уже вскоре после ужина.

Встали — до рассвета, который в майскую пору на севере страны был весьма ранним.

В устье Невы разветвляющиеся рукава реки и каналы образовывают много уютных мест.

Утро выдалось туманное. До этого несколько дней стояла почти летняя жара, а ночи были прохладными.

… В безветрии — туман сделал всё волшебно завораживающим!

Нежное утро пробуждало природную красоту! Первые зелёные листочки, молодые травинки, цветы по берегам — они радовали! Всё это отражалось в зеркальной глади воды, удваивая сию красоту!

Пение птиц подчёркивало удивительную тишину!

Сейчас почти все люди пока ещё спали и не мешали гармонии природы своим шумом.

… Лодка скользила по воде, были слышны лишь тихие всплески вёсел…

Ольга любовалась восторженно:

— Сказочная красота! Спасибо тебе, Денис!

… Виктор тоже проникся:

— Да, редко такое увидишь! Повезло нам сегодня с погодой!

… Зося прошептала:

— А тишина-то какая! Попробуем её слушать!...

И даже дышать этой тишиной можно! Она — словно растворяет в себе! И тогда эти деревья, цветы, травинки, птицы и мы все тоже — лишь крошечные частички этой красоты и тишины!

… Юноши перестали грести.

Тишина охватила всех собой и погрузила в удивительный мир безграничного покоя…

Зося ощутила, что она сама стала этой огромной прозрачной тишиной, в которой пребывает всё… И она теперь может взять на ладони души — вместе с Богом — берег с поющими птахами, с деревьями, с цветами, также водную гладь с туманом… И может она их — как деток малых — нежно-нежно ласкать!…

… Солнце постепенно согревало пространство. Туман рассеялся поднявшимся лёгким ветерком.

Они пристали у берега, где не было дач, и достали корзинки с провизией. Перекусили.

Ольга поделилась впечатлениями:

— Эти красота и тишина сегодня… — слов не подобрать, как здорово!

Все мои способности к восторгу — они из моей юности, когда я красотой восхищалась и представляла, как её можно изобразить на картине, или обдумывала, какими бы словами её описáть.

А сегодня я словно стала сама — как деревце с лопающимися почками, с прорезывающимися зелёными листочками!

В этой тишине — я как бы проросла сама!

Или, наоборот, тишина в меня проникла до самой глубины…

Даже все мысли остановились!

И — просто есть моя жизнь тут, вместе со всеми другими существами на равных!

… Зося продолжила тему, тихо и медленно произнося слова:

— Такое состояние ещё исихией называют. Это — когда внутреннее безмолвие наступает и душа пред Богом в этой тишине сердечной распускается. В этой тишине можно Бога ощутить и понять, что Бог от нас, людей, хочет: и от каждого из нас в отдельности, и от всего человечества.

Сколь же нелепыми и противоестественными в такой тишине представляются злоба, насилие, войны между людьми!

Тишина может служить очистителем для мыслей наших.

И — словно увидишь в ней всё, как оно есть на самом деле, и поймёшь: что — хорошо, что — дурно.

… После небольшой паузы Зося продолжила:

— Вот — мы в микроскоп смотрим на клеточки, изучаем их.

Но знают ли сами клеточки организма, зачем они живут, зачем делятся, множатся, отчего в свой час погибают?

Но в жизни человека они свою необходимую роль играют.

Думается мне, что и люди все в Мироздании — так же, как те клеточки, своё назначение имеют, свою задачу.

И, если понимает капелька, что она есть частица океана, то всё иначе для неё становится!

Это есть то, про что Иисус объяснял: Я и Отец Мой — Одно!

А ведь к этому нам всем заповедано стремиться!

И вот, если научиться вместе с Богом на всё смотреть, — то будет приходить понимание общее, целостное. Смысл всего происходящего яснее тогда становится! И помощь людям легче будет приносить — разумную помощь!

Ведь, чтобы даже просто другого человека понять, — нужно уметь себя на его место поставить, ощутить, что он думает, как видит сей мир.

Чтобы полюбить ближнего своего, как себя или даже более, чем себя, — надо уметь понимать его до глубины! А иначе — никак!…

Вот так же — и с Богом. Ведь, чтобы по Божией Воле жить, — нужно учиться понимать, как именно Он каждую конкретную ситуацию видит, как судьбу каждого человека планирует. И всё, что с тем человеком связано, нужно попытаться ощутить. А это — вначале — не просто!

И попробовать можно и на себя, и на других людей, и на весь мир посмотреть Глазами Бога.

В детстве мне часто представлялось, что Бог на меня смотрит…

Иногда я так играла даже: воображала, что напротив меня, например, Сам Иисус сидит. И я говорила Ему. А после — пыталась представить, что Он мне ответил, пыталась на себя глазами Иисуса смотреть. Это старец Зосима мне так про исповедь объяснил. А я после так часто делать стала. Иногда мне даже казалось, что воображаемый мною Иисус — оживает… Это было так чудесно, счастье охватывало!…

Наверное, я путано объясняю. Не научилась ещё о таком понятно говорить!

— Всё у тебя получается, Зося! Ты, когда говоришь, — то словно мир Божественный приоткрывается! И понимание приходит! Видимо и ощущаемо становится то, о чём ты рассказываешь!

Но это — твоё… Нам в этот твой мир самим пока не войти. Не впускают, видно, ещё! Словно стена стеклянная! — задумчиво произнесла Ольга.

— А что делать тем, у кого души нет? Как нам, несчастным, красотой восхищаться, тишину слушать, людям помогать? — попробовал сострить Виктор.

Но его шутка не показалась друзьям уместной.

То особенное состояние безграничности тишины и покоя, красоты и блаженной весенней неги — ещё не отпускало, не давало возвратиться полностью в мир обыденности. Слишком прекрасно было всё вокруг!

А Бог, пронизывающий Собою Своё Творение, Присутствием незримым и Любовью обнимал и тех, кто ощущают Его, и тех, кто Его ещё не видят и не слышат.