---

Ответственность пред Богом

Конечно же, Виктор расспрашивал Зосю о произошедшем исцелении девочки.

— Ты думаешь, что это ты исцелила Наденьку? Такое возможно? И — как?

— Нет, конечно, это — не я! Это — Бог!

… Зося рассказала немножко о том, что видела в тот день в больничном саду, что ощущала…

Виктор в этот раз слушал серьёзно и не возражал.

Он пытался своей исследовательской логикой оценить произошедшее. Но его логика… не справлялась…

… А Зося была такая нежная и прекрасная! И от неё исходила особая уверенность — прозрачная, невидимая, но, в то же время, наполненная силой.

Зося продолжала:

— Я раньше думала, что для исцеления кого-то нужно этого очень сильно хотеть, просить об этом Бога.

А с Надей — всё по-другому было… Я не просила. Я даже согласилась тогда с тем, что она уйти должна прямо теперь…

А потом Радость Божия всё затмила! И вся эта Его чудесная преображающая Сила сквозь меня прошла!… Я всё это видела, была свидетелем и, в то же время, была как бы Частью этой Силы.

Я не смогу сама это повторить. Это — Божия Воля так проявилась!

И то, что произошло, — оно не только для Наденьки нужно. Это — и для меня, и для тебя, и для папы твоего, и для мамы Наденькиной, и для её братика важно!

Это событие во многих людях перемены душевные произвести может. А вот произойдут те перемены или нет — это для каждого выбором будет.

А ещё я поняла, что, если сможем мы продолжить нести в мир тот Свет, что снизошёл, сумеем ту Божию Силу и дальше показывать людям, — то хорошо будет. И — научимся мы сами многому!

Это очень важно, что на нас ответственность теперь лежит за Наденьку, за её будущее. Мы обязательно должны помочь Надиной маме! Хотя это, конечно, не просто…

Но, если Наденька вернётся в тот ад, о котором ты рассказывал, к матери, которая пребывает в отчаянии на грани самоубийства, то мало окажется пользы от выздоровления девочки.

— Отец уже немного помог: дал денег, чтобы и снять комнату и на хозяйство на первое время. Я не возражал, взял, обрадовался даже и уже сделал необходимое! Так что девочке сейчас есть куда возвращаться.

— Да, это очень хорошо, но это ведь всё — временно.

Посмотри: скольким нищим дают подаяние, но это — слабая помощь: от этого только нищих больше становится!

Нужно в самом человеке, в душе, нечто вылечить, чтобы человек перестал ощущать себя несчастным, просящим или безнадёжно отчаявшимся. Напротив, надо, чтобы он сам смог и о себе, и о других заботу иметь!

Пойдём посмотрим сегодня воспитательные дома, приюты и богадельни. Может быть, где-то согласятся взять Надину маму на работу по уходу за детьми или за стариками…

— Вряд ли, с двумя-то детьми…

— Да, не просто будет… Но, если мы сможем найти приют детский, чтобы ей позволили там работать и детям там жить, то это будет достаточно надёжным решением на текущее время… Попробуем! Наденька мне говорила, что ей мама книжки читала и азбуке учила. Может быть, получится…

* * *

В тот день они обошли много благотворительных заведений для вдов, для инвалидов, для сирот. Но договориться нигде не получалось.

Детей-сирот могли бы взять в приюты, но мать с детьми никому, оказалось, не нужна.

Виктор был возмущён:

— Вся эта благотворительность — лишь «капля в море», фарс! Столько несчастных! А тут — лишь пару десятков человек облагодетельствовали, а до остальных — им нет дела!

Ведь все эти приюты, работные дома и богадельни — это такая малая частичка того, что должно бы быть сделано! Несколько богачей жертвуют крохи от своих доходов и помогают лишь единицам из тысяч!

Все эти благие дела — показные, словно свечку в церкви поставили: чтобы им грехи простились!

— Думаю, что лучше спасти хоть несколько человек, чем не пытаться помочь никому. Мы с тобой ведь тоже только одной Наденьке взялись помочь, а не всем, кого ты в той ночлежке увидел.

— Это — пока! Но я обязательно буду делать всё для того, чтобы для всех тех несчастных, пребывающих «на дне общества», — изменить жизнь! Это — моя цель!

— Да, это хорошо…

Но сейчас нам нужно что-то придумать для Надиной мамы. Важно, чтобы она на ноги встала сама, потом — чтобы деток выучила. Может быть, ещё что-то она умеет делать: шить, вышивать, ну… чтобы на дому работать?

— Не знаю. Завтра Надю выписывают. Поедем, отвезём девочку и на месте всё посмотрим, поговорим. Лучше — ты с ней побеседуй: с тобой все люди открываются и говорят искренне!

* * *

Они приехали.

Наденька — в новом платье и башмачках — ощущала себя не только здоровой, но и совершенно счастливой! Её радость распространялась вокруг!

После долгих объятий с мамой Наденька начала рассказывать:

— Мама, мамонька! Я — Бога видела! Он меня вылечил! И теперь — точно всё хорошо будет! Я стану тебе помогать с Ванечкой! Я теперь — как Зося буду: трудолюбивая и добрая! Мама, Зося — это вот! Познакомься! Она меня лечила и сказки рассказывала!

Наденька потянула Зосю за руку к своей маме.

— Ирина Сергеевна, — тихим голосом представилась женщина.

… Мама Нади была очень худа и бледна, на глазах из-за волнения блестели слёзы…

Наденька пошла показывать Вите братика Ванечку.

Зося предложила им прогуляться с малышом, а они с Ириной Сергеевной остались вдвоём, чтобы поговорить.

— Спасибо Вам, Зося! Можно мне Вас так называть?

Не знаю, как благодарить вас всех за милосердие ваше!

… Надина мама со слезами на глазах бросилась целовать Зосе руки…

— Ну что Вы такое делаете, Ирина Сергеевна! — Зося обняла её и удерживала некоторое время в покое своей сердечной любви: в неком пространстве, которое всегда незримо, но ощущаемо было вокруг Зоси.

Потом случился откровенный разговор. Ирина Сергеевна сказала:

— Не знаю, как дальше жить, как детей поднять… Самое ужасное, что я одна во всём этом виновата… И в нищете нашей, и в болезни Наденькиной… Выгорело всё внутри!… Отец Надин меня давно бросил. Но тогда ещё я перебивалась кое-как: уроки музыки и рисования давала, грамоте детей учила. Не в богатых домах, но всё же…

А младшенький — это ведь снасильничали меня…, по глупости моей…

Понимаю, что дитя не виновато, а внутри — всё пусто… И Наденька, наверное, оттого и заболела, что я словно умершая уже стала. И верить, и любить — разучилась!… Сама просила Бога, чтобы Он всех нас отсюда забрал!… Ведь, когда Ванечка родился, то мне везде и в работе, и в помощи отказали… Это Господь меня наказывает за грехи мои…

— Вы не вините себя, Иринушка! Теперь — всё иначе будет!

… Потом они обсуждали то, что Ирина Сергеевна умела и могла бы делать…

Успокоить Надину маму и дать ей надежду — у Зоси получилось. Теперь нужно было помочь эту надежду реализовать.

* * *

На следующий день они с Виктором продолжили свои поиски работы для Надиной мамы.

Их практика в клинике уже закончилась, а до начала учебных занятий было всего два дня.

Но пока не было ни одного места, где бы их обнадёжили.

… Виктор и Зося выслушали очередной вежливый отказ. У них в списке осталось всего два места.

Когда они уже спускались по лестнице к выходу, им навстречу поднималась изысканно одетая молодая красавица.

Зося вдруг узнала её. Зося с ней слегка познакомилась в свой первый день при поступлении в институт. Они тогда почти не общались. Зося тогда спросила о порядке подачи документов, девушка ответила, а потом назвала своё имя и пожелала Зосе успеха на экзамене. Это было всё их знакомство…

Красавица шла уверенно, с ней раскланялись с огромным почтением две работницы приюта, проходившие мимо со стопками постельного белья.

Зося решилась и поздоровалась:

— Ольга? Это Вы? Здравствуйте!

… Понимая, что её не вспомнили, Зося сказала:

— Вы, наверное, меня не помните, мы вместе в институт медицинский документы подавали.

… Ольга действительно не вспомнила, но улыбнулась приветливо и доброжелательно:

— Вы сюда проведать кого-то из детей приходили?

— Нет, мы женщину с детьми хотели сюда на работу устроить, но не вышло: отказали…

— А что за женщина? Родственница ваша?

… Виктор догадался, что эта знатная и красивая девушка, скорее всего, из попечительского совета благотворителей сего приюта, и он решил использовать шанс:

— Нет, у неё дочка в клинике у моего отца лечилась. Вот мы и пытаемся помочь. Она не просто нянечкой могла бы быть, она могла бы даже преподавать для младших детей…

— Пойдёмте, попробуем это всё устроить. У меня есть некоторое влияние в этом заведении.

… Результат превзошёл все их ожидания! Приют во многом содержался на средства, которые жертвовала эта молодая и богатая красавица. Поэтому, конечно же, всё было быстро улажено.

Виктор и Зося благодарили Ольгу от всего сердца. Они тепло попрощались.

— Скоро занятия начинаются, увидимся! И с Вами, Виктор, мне будет приятно ещё когда-нибудь встретиться!

* * *

Когда они расстались с Ольгой, Виктор обнял Зосю, приподнял и закружил, не смущаясь, что проходящие по улице люди оборачивались и улыбались.

— Ты что, сумасшедший? Ну отпусти же! Прохожих вон напугал!

— Пусть все смотрят! Пусть все видят, какая ты у меня необыкновенная и прекрасная!

… Виктор опустил на землю смеющуюся Зосю и сказал:

— Ты — волшебница, моя Зося! Как у тебя всё получается? Опять скажешь, что это — Бог делает?

— Во-первых, это не у меня, а у нас всё получилось!

А про Бога… Ты же сам уже можешь ощущать, что, если что-то делаешь для людей доброе и правильное, — то это и для Бога ты делаешь!

И тогда — словно Сила особенная тебя нежно несёт и направляет! Можно научиться даже воспринимать то, как тебя направляют: например, куда тебе идти нужно, или когда пора что-то сделать. У меня в жизни много раз так бывало — когда эту Помощь ощущаешь явственно. Словно сами-собой приходят слова нужные, которые сказать надо, или понимание того, кому и как помочь лучше.

А иногда ощущаешь, наоборот, что это говорить или делать совсем не следует.

Всё такое называют интуицией…

А если не послушаться этого внутреннего понимания, словно как бы «предчувствия», — то всё плохо выходит. У меня так бывало. Если только рассуждала умом, то получалось, в итоге, — плохо…

Старец Зосима говорил, что так Святой Дух учит нас Волю Божию понимать!

И понимание это легко приходит, когда душа любовью полна, когда теплотой и светом, которые внутри, — с другими поделиться хочется!

А если человек или боится, или выгоду себе высчитывает: как положение высокое занять, как соперника своего оттеснить, или другое что, от самости идущее, — то это понимание глубокое и заботливое приходить не будет!

Тогда, наоборот, мысли приходят скользкие и гадкие о выгоде для себя, которая — в ущерб другим. И вот такие грязные мысли, если они вдруг приходят, их нужно научиться отгонять. Такие мысли могут страхом быть порождаемы, а могут и от самости происходить.

Когда я маленькая была, то старец Зосима научил меня, что страх и самость — они как два зверя злых, которые нападают на совесть с противоположенных сторон. Если послушаться страха или самости, то совесть… спрячется. А если на пороки эти посмотреть решительно и не поддаться, то приходит от Бога помощь, чтобы их одолеть.

Но часто люди не обращают внимания на голос совести, который внутри. И рассуждения, которые в уме они выстраивают, не сверяют они с любовью сердечной. От этого много заблуждений у людей бывает о том, что хорошо, а что плохо, где правда, а где ложь…

— Ну ты — философ!

— И что плохого в этом? Любовь к мудрости — это же хорошо!

И ведь мудрость без любви — невозможна!

А если теории о преобразованиях в обществе лишь логикой выстраивать, то в них тоже могут быть опасные ошибки.

Витя, это важно очень: мы — в ответе за тех, кому помогаем, мы — в ответе за то, что хотим принести в этот мир, мы — в ответе даже за то, как мы думаем! Мы — в ответе за всё это — пред Богом!

И мы также — в ответе за то, как сами живём, для чего и что выбираем в этой жизни…

Если пред Богом этот выбор совершается, то тогда легче выбирать.

А если думать, что Бога нет, — тогда, как сформулировал Достоевский, «всё дозволено!»…

Ответственность за свою жизнь мы, всё равно, несём, понимаем мы то или нет… И лучше бы — понимать!

— Ну вот, теперь ты решила на мои убеждения напасть! Ты мне «заплатишь» за такие рассуждения: я тебе принесу почитать книги моих любимых философов — и тогда ты мне все их ошибки расскажешь! — отшутился Виктор.