---

Уроки Пифагора/Глава первая: Пленники

---

«Получивший посвящения обязан светить Огнём,

Который был получен,

и новый Свет собою возжигать:

Свет Знаний и Любви к Единой Творящей Воле

— к Создателю всего!

Пифагор [6].

Глава первая:
Пленники

Холодная ночь в ливийской пустыне казалась бесконечной и пленникам, и их конвоирам.

Начальник персов-стражников уже начал беспокоиться, что они сбились с пути.

Но вот впереди, наконец, стали видны огни костров огромного лагеря — и все вздохнули с облегчением.

Всех пленников, кроме одного, отвели к остальным рабам, захваченным в плен персидским войском.

— А с этим финикийцем что делать? Он ведь — жрец, и, похоже, из важных! Куда его теперь?

… Перс мрачной наружности с ещё плохо зажившим шрамом через всё лицо скривился и молча махнул рукой в сторону дальнего костра.

Новый пленник был очень высокого роста и мощного телосложения, словно он был атлетом, а не жрецом. Он имел вьющиеся длинные и густые чёрные волосы. Простая льняная когда-то белая одежда жреца была разодрана в нескольких местах и носила явные следы борьбы.

Жреца-финикийца отвели туда, куда было указано. Один из стражников, передавая его новым охранникам, произнёс:

— Вот, принимайте финикийца! Говорят, что он маг и жрец. Так что — поосторожнее с ним! Его вшестером еле скрутили.

С этими словами он разрезал тугие верёвки, которыми были связаны руки жреца.

Финикиец бросил надменно-презрительный взгляд на охранника и начал растирать затёкшие под верёвкой руки.

У костра сидели восемь человек. Это были пленённые прежде в разных городах и храмах Египта жрецы, предсказатели, астрологи и целители. Этих людей, по приказу Царя персов Камбиса, должны были содержать особо и доставить в целости в столицу персов. Ведь не только золотом был богат Египет. Тайны, хранимые жрецами в храмах и пирамидах этого государства, давали ему, как считалось, могущество на протяжении тысячелетий. И лишь сейчас пало Египетское царство под военной мощью персидского воинства. Так что обладатели этих знаний представляли собой особо ценный трофей, который следовало сохранить и в дальнейшем использовать.

Вновь прибывший пленник окинул внимательным взглядом всех своих будущих спутников-пленников с высоты своего роста. Лишь на одном человеке в светлой, по греческой традиции, и очень чистой одежде его взгляд задержался на несколько мгновений. Затем он вновь углубился в себя.

Именно тот из пленников, на которого обратил своё мимолётное внимание финикиец, подвинулся, уступая ему место рядом с собой у костра. Он вынул из складок одежды бережно завёрнутый в чистую ткань кусок лепёшки и протянул его финикийцу, затем налил в чашу воды.

Новый пленник ещё раз оглядел с удивлением того, кто так охотно поделился с ним пищей. Предположить, что пленников хорошо кормили, было сложно. Он кивнул в знак благодарности и принялся за еду.

После трапезы финикиец спросил:

— Ты не похож на египтянина, ты — грек?

— Да. Моё имя — Пифагор.

— А я — Гамилькар из Карфагена*, — назвал себя финикиец. — Что привело тебя в Египет?

— Я обучался в Мемфисе.

— Ты — чужестранец? И был допущен к посвящениям жрецами? Вот так чудеса!…

На этом беседа завершилась.

Финикиец был немногословен, он не вступал в общие беседы. Но время от времени он бросал на грека внимательные взгляды и слушал, если Пифагор говорил. Грек явно вызывал в нём интерес, в отличии от остальных пленников, к которым финикиец относился с некоторым пренебрежением или даже высокомерием.

Этого нельзя было сказать о греке. Он иногда беседовал с другими пленниками, расспрашивая о целебных травах и приёмах исцеления, или с интересом слушал рассуждения о планетах и устройстве Мироздания.

Обычно беседы велись на египетском языке, который понимали все пленники. Но Пифагор прекрасно владел и другими языками и, когда в том была необходимость, легко мог вести беседу на родном языке собеседника. По-персидски он тоже высказывался свободно, чем вызывал уважение даже у стражников.

Сам Пифагор говорил не много, в споры никогда не вступал. Когда он излагал иную точку зрения, то был лаконичен и объяснял подробно лишь тогда, когда собеседник проявлял к сказанному им живой интерес.

Он был необычен, но не внешне, а внутренне. Он нёс собой состояния особого покоя, гармонии и доброжелательности. Его движения, на первый взгляд, просто плавные, — при взгляде более внимательном были наполнены особой силой. Его слова тоже обладали весомостью: они проникали в душу слушающего до самой глубины — словно измеряли собою глубину и чистоту души.

Гамилькар общался со жрецами многих разных храмов. Он легко отличал напускное «величие» — от подлинной силы и мощи души. Но в этом греке было что-то ещё, чего он прежде никогда не видел. Для Гамилькара это было пока загадкой. Что ж, времени для её разгадывания будет предостаточно…

… В один из дней обоз с рабами и другими трофеями персов остановился для отдыха перед следующим длинным переходом. Поводом к этому послужило также то, что персы праздновали известие о полной победе царя Камбиса и о его восшествии на трон фараонов Египта. Теперь караванов с захваченными ценностями станет ещё больше: Египет полностью покорён!

Вино «лилось рекой». Только те из стражников, кто оставались дежурными, были трезвыми, и они люто завидовали остальным.

В котлах варилось мясо, на кострах на вертелах жарили дичь.

От возлияний один из начальников охраны персов подобрел на время и распорядился накормить получше и особых пленников: «А то ведь и не дойти могут! Отвечай за них потом!»

Когда пленённым жрецам предложили эту пищу, Пифагор — единственный из всех — отказался. Из всей роскошной, по меркам для пленников, пищи, он взял лишь по горсти фиников и орехов, отошёл в сторону и сел там отдельно, пока остальные пировали. К вину он тоже не притронулся.

После Гамилькар подошёл к Пифагору и спросил:

— Ты отвергаешь пищу, которая даёт силу? Это — твои убеждения? Ты — орфик?

— Я не приемлю ни в мысли, ни в моё тело — тёмную силу убийства, которая приходит в человека вместе с употреблением тел убитых животных.

Не только орфики считают необходимым условием для совершенствования души нравственное вегетарианское питание. Это было во многих древних чистых учениях. И сейчас есть мудрецы и их ученики в странах далеко на востоке, например, в Индии или Китае, которые этому следуют. В Греции, да, об этом ещё помнят орфики. В Египте когда-то тоже это знали. Возможно, закат Египта начался как раз с того, что чистоту жизни утратили верховные жрецы и фараоны, наделённые неограниченной властью.

Есть обычаи варварских народов — пить кровь поверженных врагов или даже их плоть вкушать — чтоб, якобы, завладеть их силой. Ты, наверное, слышал о таком? Ты не находишь это диким, Гамилькар?

— Ты интересно рассуждаешь, грек… — произнёс в ответ финикиец, но дальше не продолжил беседу. Не стал продолжать эту тему и Пифагор.